В опубликованной вчера на сайте «Грани.ру» беседе с обозревателем Борисом Соколовым писатель, в частности, отметил: «Наша русская жизнь всегда полна гротеска. И на первый взгляд "День опричника” — это супергротеск. Кто-то может сказать, что это все-таки фантастический мир, но если вспомнить реальную опричнину, то это такой же супергротеск, если посмотреть на их ритуалы, на их развлечения, на их бытовую жизнь. Так что такой мир вполне может быть, но я вовсе не уверен, что так и будет. Этим, собственно, и хороша Россия, что ее будущее всегда открыто и каждый волен гадать о нем. В этом и проходит наша жизнь».

На вопрос о том, что могло бы стать альтернативой миру, изображенному в «Дне опричника», Сорокин ответил: «Демократия в европейском понимании этого слова». По его мнению, существует немало факторов, мешающих демократии укорениться в России: «Мешает метафизика нашей жизни и государственной власти. В Европе каждый гражданин может сказать: "Государство — это я”. У нас же страна делится на государство и на подданных, то есть наш народ не отождествляет себя с государством. Государство— это отдельная машина, это некий идол, которому надо молиться и во имя которого надо жертвовать собой. Мне кажется, именно опричнина сыграла главную роль в формировании в народном сознании такой структуры государства. Опричнина — это очень зловещее и очень русское явление. Когда Иван Грозный поделил своих подданных на опричнину и на остальных, дав всю полноту власти опричникам, практически он выделил касту жрецов абсолютной власти, которым все позволено. Эти жрецы имели власть и права более широкие, чем у самых знатных бояр и самого высокопоставленного духовенства. Практически было создано государство в государстве со столицей в Александровой слободе. Парадоксально, что никто из наших величайших писателей-классиков не коснулся этой темы. Алексей Константинович Толстой — и всё! В этом для меня заключается большая загадка. Я думаю, что эта тема настолько позорна и страшна для России, настолько кровава и мрачна, что классики просто не знали, как к ней подойти. Ни одна цензура не пропустила бы описание той реальности, которой, собственно, и жила опричнина, а если это не описывать, то зачем браться за эту тему?