Станислав Лем
 Бессмертная душа
 Лет шесть назад, когда я только возвратился из путешествия, однажды поздним вечером ко мне пришел какой-то человек и оторвал меня от писания мемуаров.
 - Господин Тихий, - заговорив он, едва появился в моем кабинете, - вероятно, к вам приходят всевозможные вымогатели, мошенники и безумцы и пробуют надуть вас или увлечь своими россказнями, не так ли...
 - Верно, - отвечал я, - бывает и такое... Но что вы от меня хотите?
 - Среди множества таких персон, продолжал непрошеный гость, - время от времени может оказаться, скажем, один на тысячу, какой-нибудь в полном смысле слова непризнанный гений. Это вытекает из неумолимых законов статистики. Так вот, господин Тихий, такой человек перед вами. - Моя фамилия - Декантор. Я профессор сравнительной онтогенетики. Никакой кафедры я сейчас не занимаю, потому что на преподавание у меня просто нет времени. Но дело, однако, не в этом. Я был занят проблемой, решению которой посвятил сорок восемь лет своей жизни, прежде чем, вот сейчас, не подошел к финалу.

Станислав Лем является гуманистом, обостренное нравственное сознание которого находит надежную опору в обширных и основательных научных знаниях о переменах и угрозах нашей цивилизации. В своих книгах, особенно таких, как "Голем XIV", "Провокация", а сейчас и "Библиотека XXI века" он очерчивает картины этих перемен и указывает проблемы, которые будут иметь решающее значение в вопросе "быть или не быть" человеческому роду. Он при этом понимает, что его предостережения и пророчества не изменят судеб мира, но не смотря на это он считает их своим писательским долгом.
 "Библиотека XXI века" это книга, в которой автор объявляет и обосновывает возникновение в недалеком будущем сочинений, изображающих отличный от нашего образ научной и социальной действительности.
 * МИР КАК УНИЧТОЖЕНИЕ *
 Das kreative Vernichtungsprinzip
 (Созидательный принцип уничтожения)
 The World as Holocaust (Мир как Холокост)

танислав Лем
 Верный робот
 Телевизионная пьеса
 Действующие лица:
 М-р Т.Клемпнер
 Граумер, робот
 Господин Гордон, издатель
 Госпожа Гордон
 Инспектор Доннел
 Госпожа Доннел
 Странный тип
 Посыльные

Станислав Лем
 Вирусы машин, животных и людей
 "Вирус" дословно означает "яд". Предшественницей вирусной эпидемии, угрожающей компьютерам, была запрограммированная в 1984 году A. K. Dewndey игра "Core Wars". Возможность получения ее фатального потомства заметили уже только пользователи игры. Помню, как впервые в журнале "New Yorker" я читал о "Computer Crime": в то время о компьютерных вирусах еще не было и речи.
 Вирусы грубо можно разделить на три класса:
 I. Программы, которые "заражают" другие программы, модифицируя их таким образом, чтобы "зараженные" содержали копию вируса. Но собственно сам вирус, в узком значении этого понятия, программой не является, потому что самостоятельно как "software" ничего не может сделать. Он может быть скорее "нагрузкой" или "паразитом" программы. Такой вирус может считаться чем-то вроде добавленного к программе модуля.

Станислав Лем
 Война хакеров
 В настоящее время наблюдается смещение геополитических центров, передовых как в экономическом, так и в военном отношении, с Запада на Дальний Восток. В ответ на первые шаги администрации президента Буша Россия все более явно становится поставщиком новейшего типа вооружений для Китая. Стремление средних государств к рангу супердержавы выглядит необратимым, и поэтому в кулуарах мировой политики потихоньку ведутся разговоры о почти неизбежном столкновении Соединенных Штатов и Китая.

Вторжение
 
 Рассказы, не вошедшие в циклы - 4
 
 
 
 Станислав Лем

Станислав Лем
 Генетические алгоритмы
 Существует ряд проблем, которые практически при помощи обычного компьютера, хотя бы даже и наибольшей вычислительной мощности, решить невозможно. К простейшим, таким, с которых обычно начинается и для сравнения объясняется суть применения генетических алгоритмов, относится так называемая проблема путешествующего коммивояжера, который должен поочередно посетить определенное количество городов, причем кратчайшим путем.

Станислав Лем
 Два молодых человека
 Белый дом над ущельем казался пустым.
 Солнце уже не жгло, грузное, красное, оно висело средь облаков, маленьких золотых пожарищ, остывающих до красноватого накала, а небо от края до края наливалось бледной зеленью такого неземного оттенка, что когда утихал ветер, то казалось мгновение это перейдет в вечность.
 Если бы кто-нибудь стоял в комнате у открытого окна, он видел бы скалы ущелья в их мертвой борьбе с эрозией, которая миллионами бурь и зим терпеливо прощупывает слабые места, способные рассыпаться щебнем и то романтически, то насмешливо превращает упрямые горные вершины в развалины башен или в искалеченные статуи. Но там никто не стоял; солнце покидало дом, каждую комнату порознь, и словно напоследок заново открывало все, что там находилось^ вещи внезапно озарялись и в этом фантастическом отсвете казались предназначенными для целей, о которых никто еще не грезил. Сумрак смягчал резкие грани скал, открывая в них сходство со сфинксами или грифами превращал бесформенные провалы в глаза, оживленные взглядом, и эта неуловимая спокойная работа с каменными декорациями создавала все новые эффекты хоть эффекты эти и становились все более иллюзорными, ибо сумрак постепенно отнимал цвета у земли, щедро заливая глубины фиолетовой чернью, а небо - светлой зеленью. Весь свет словно возвращался на небеса, и застывшие косогоры облаков отнимали остатки сияния у солнца, перечеркнутого черной линией горизонта. Дом снова становился белым - это была призрачная, зыбкая белизна ночного снега; последний отблеск солнца долго таял на небосклоне.

СТАНИСЛАВ ЛЕМ
 ЗАГАДКА
 рассказ
 Отец Цинконий, доктор Магнетикус, сидел в своей келье и, поскрипывая, ибо нарочно не смазывался ради умерщвления металлической плоти, изучал толкования Хлорентия Всеянского, и прежде всего знаменитое Рассуждение шестое - "О Сотворении Роботов". Он как раз дошёл до конца раздела о программировании Бытия и теперь сосредоточенно водил взглядом по страницам, испещрённым разноцветными буковками, кои повествовали о том, как Господь, возлюбив среди иных металлов железо, вдохнул в него животворящий дух; тут в келью тихо вошёл отец Хлориан и скромно встал у окна, дабы не мешать прославленному богослову в его размышлениях.
 - Ну как там, любезный мой Хлорианчик? Что слышно? - спросил чуть погодя о. Цинконий, оторвав незамутнённые кристаллы очей от фолианта.
 - Отче, - молвил тот, - я принёс тебе книгу, только что проклятую Святейшей Коллегией, по наущению диавольскому написанную, сочинение богомерзкого мармагедонца Лапидора, именуемого Галогенным, с изложением гнусных экспериментов, коими тщился он опровергнуть Истинную Веру.

Ст. Лем
 ЗАПИСКИ ВСЕМОГУЩЕГО
 Посвящается Б. М.
 Снова снедает нас жажда исканий, и мы выполняем начальное условие: самоограничение, без которого мы ничего не можем, поскольку являемся всем. "Все" и "ничто" здесь, разумеется, одно и то же, ибо тот, и только тот, кто является всем, ничего не может. В совершенстве - а это непременный наш атрибут, если нам не захочется, как теперь, временно от него отказаться, нет ни стремлений (ведь оно-то и есть конечная цель), ни поисков (ведь совершенство есть всеотыскание), ни мыслей (коль скоро все помышлено сразу). Способностью - которой мы не раз уже пользовались, - ограничивать нашу безмерность мы обязаны нашему всемогуществу. Всемогущество проявляется лишь как отказ, отречение от чего-то, поскольку связано с выбором; даже если бы мы воплотили мириады замыслов разом, даже если бы мы повелели: "Да будет все!", и тем самым повторили себя (что, впрочем, мы не раз уже делали), - это ничего не изменит: никакое увеличение не способно нас увеличить, прирастание мощи не сделает нас сильнее. Бесконечность, сложенная с бесконечностью, даст в итоге лишь бесконечность.