Каждый внимательный и любопытный читатель со стажем когда-нибудь непременно да сталкивался с произведениями Бердслея — невыносимо изящными, сдержанно-распущенными, лаконичными и выразительными иллюстрациями к книгам Мэлори, Уайльда, Поупа, Бальзака… Впрочем, даже неискушённые тинейджеры теперь могут обнаружить великолепную графику у себя в кармане. На панелях специальной линейки телефонов «Nokia» воспроизводятся произведения известных художников. Вместе с Микеланджело и Малевичем на мобильнике мы видим рисунок Бердслея. Искусство пошло в массы.Изысканно продуманное расположение пятен задает рисунку четкий ритм. Прихотливая линия ложится единственно возможным образом. Бисерные точки и легкие штрихи предают все богатство плотности и фактуры — чувственность меха, тяжесть и холод мрамора, прохладную прозрачность воды, гладкость волос… Но вот линия ошибается, гармония нарушена. Скомканный лист летит в корзину. Говорят, именно так рисовал Обри Бердслей. Он не терпел, когда кто-нибудь смотрел на его неоконченные рисунки. Его стиль — совершенство.

За три дня до смерти он просил в письме издателя Леонарда Смитерса: «Умоляю Вас уничтожить все экземпляры "Лисистраты" и неприличных рисунков». И хотя письмо начиналось словами «Иисус наш господь и судья», эта просьба не была выполнена.

За 25 лет до этого, 24 августа 1872 года, все только начиналось. Одаренный болезненный мальчик, читавший не по возрасту сложные книги, музыкальный вундеркинд, влюбленный в театр и в 11 лет впервые выступивший на сцене.

Есть области человеческого духа, которые могут быть выражены только графикой. Есть образы, которые живут только на кончике пера или иглы. Ни живопись, ни скульптура не способны передать бердслеевской балансировки на грани, где дневное и чувственное во всей роскоши меха, пуха, плоти, ирисов и кружев смотрится в бездну, откуда навстречу глядят совсем уж невообразимые ужасы.

Рисовать он начал рано. И с 7 лет знал, что наследственный туберкулез, в XIX веке неизлечимый, уже отметил его и теперь он в любую минуту может покинуть мир. К 19 годам он выработал собственный стиль, принесший ему мировую славу, именно Бердслея мы должны благодарить за графику в стиле «модерн». Кованые ирисы на перилах балконов старых особняков в городах нашего детства возникли благодаря его рисункам.

Бердслей — художник по преимуществу книжный. Он не написал ни одной картины, его листы наполнены только двумя цветами — чистейшим белым и чернейшим черным, изредка серым, его графика плоскостна и двумерна. Бердслей не нуждается в реалистическом пространстве, его персонажи превосходно чувствуют себя на плоскости книжного листа, вмещающего все их страсти.

Первым крупным заказом двадцатилетнего Бердслея стали иллюстрации к роману Томаса Мэлори «Смерть Артура» — фигуры рыцарей и дев на фоне листвы и воды.

Четыре года спустя эротические рисунки к поэтической драме «Саломея» Оскара Уайльда принесли художнику мировую славу.

В иллюстрациях к «Саломее» условно все — и пространство, и время. Здесь нет пейзажа и нет интерьера. Плоскость белого листа — вот единственная среда обитания странных персонажей. Прозрачные панталоны и шляпки по последней парижский моде на библейских героинях. Голова Крестителя на блюде — несомненно женская. Косматый карлик с гитарой у ног Саломеи. В этих рисунках — истоки декаданса и революция в области книжной графики. Бердслей считал, что оформление книги не менее важно, чем ее содержание. Из его виньеток выросли целые дизайнерские школы.

Бердслей изменил понятие «иллюстрация». Авторскую идею художник выражает не «дословно», глубинный смысл произведения он передает с помощью символов. Так, вода и ирис в «Саломее» символизируют женское и мужское начала. На заключительной иллюстрации к этой драме Уайльда Арлекин и сатир хоронят героиню в пудренице. У Бердслея это вполне определенные, часто встречающиеся знаки, имеющие устойчивые значения, своего рода «культурный код» художника. Арлекин обозначает тайну, сатир — сладострастие, а пудреница — символ женственности. Рисунки Бердслея, словно головоломки, открывают свой смысл внимательному зрителю.

Скандальную славу рисунков к «Саломее» не могла затмить работа в еще более скандальном (и успешном) журнале под названием «Желтая книга». В другом журнале –«Савой» — печатал свои стихи, не так уж высоко ценимые издателем. В это же время Бердслей пишет эротическую повесть «История Венеры и Тангейзера». При жизни художника она даже не была издана, да и после смерти вышла с купюрами.

Талант Бердслея в расцвете. Он так многогранен, что с равным блеском иллюстрирует и классического английского поэта Александра Поупа, и близкого по стилю Эдгара По, и далекого по духу Оноре де Бальзака, «Сказки тысячи и одной ночи», либретто к операм Рихарда Вагнера и древнегреческие комедии, а также множество книг, названия которых и имена авторов давно стерлись бы без следа, если бы не иллюстрации Бердслея.

10 марта 1898 года Обри Винсент Бердслей умер на юге Франции, в Ментоне. Всего за пять лет работы он положил начало новому направлению в искусстве. «Греха нет в образах Бердслея, — утверждал еще 100 лет назад близкий к «Миру искусства» Сергей Маковский. — Видения Бердслея как будто ничего не ведают о злом и добром. С точки зрения христианской… Бердслей просто вне закона. Он мог совершенно справедливо сказать про себя: «Честное слово, не все монстры живут в Африке».